Неточные совпадения
Все пестрое пространство ее охватывалось последним ярким отблеском солнца и постепенно темнело, так что видно
было, как тень перебегала по нем, и она становилась
темно-зеленою; испарения подымались гуще, каждый цветок, каждая травка испускала амбру, и вся степь курилась благовонием.
Было что-то очень глупое в том, как черные солдаты, конные и пешие, сбивают, стискивают зеленоватые единицы в большое, плотное тело, теперь уже истерически и грозно ревущее, стискивают и медленно катят, толкают этот огромный,
темно-зеленый ком в широко открытую пасть манежа.
В соседней комнате суетились — Лидия в красной блузе и черной юбке и Варвара в
темно-зеленом платье. Смеялся невидимый студент Маракуев. Лидия казалась ниже ростом и более, чем всегда,
была похожа на цыганку. Она как будто пополнела, и ее тоненькая фигурка утратила бесплотность. Это беспокоило Клима; невнимательно слушая восторженные излияния дяди Хрисанфа, он исподлобья, незаметно рассматривал Диомидова, бесшумно шагавшего из угла в угол комнаты.
Это
был господин в
темно-зеленом фраке с гербовыми пуговицами, гладко выбритый, с темными, ровно окаймлявшими его лицо бакенбардами, с утружденным, но покойно-сознательным выражением в глазах, с сильно потертым лицом, с задумчивой улыбкой.
Сразу от бивака начинался подъем. Чем выше мы взбирались в гору, тем больше
было снега. На самом перевале он
был по колено.
Темно-зеленый хвойный лес оделся в белый убор и от этого имел праздничный вид. Отяжелевшие от снега ветви
елей пригнулись книзу и в таком напряжении находились до тех пор, пока случайно упавшая сверху веточка или еловая шишка не стряхивала пышные белые комья, обдавая проходящих мимо людей холодной снежной пылью.
Река Кумуху интересна еще и в том отношении, что здесь происходят как раз стыки двух флор — маньчжурской и охотской. Проводниками первой служат долины, второй — горные хребты. Создается впечатление, будто одна флора клином входит в другую. Теперь, когда листва опала, сверху, с гор,
было хорошо видно, где кончаются лиственные леса и начинаются хвойные. Долины кажутся серыми, а хребты —
темно-зелеными.
День
был светлый; в два окна, сквозь ледяные стекла, смотрели косые лучи зимнего солнца; на столе, убранном к обеду, тускло блестела оловянная посуда, графин с рыжим квасом и другой с
темно-зеленой дедовой водкой, настоянной на буквице и зверобое.
Один раз, в 1815 году, 29 апреля, я убил погоныша не
темно-зеленого, а темно-кофейного цвета: он
был очень красив; к сожалению, листок, на котором он
был описан подробно в моих записках, вырван и потерян и я не помню его особенностей.
Ее называют курицей, а не курочкой в отличие от болотного коростелька, или погоныша, которого также иногда зовут болотною курочкой. — Болотная курица величиной
будет с молодого русского голубя. Она вполне заслуживает название курицы, потому что всем своим складом совершенно на нее похожа, особенно носом; цветом она вся
темно-зеленая, с весьма красивыми сизоватыми оттенками, испещрена мелкими белыми крапинками, особенно по нижней части шеи, по зобу и брюшку; спина и вообще верх гораздо темнее, а низ светлее.
Скоро Филипп пришел с своей добычей: это
был кряковый селезень, как мне сказали, до того красивый пером, что я долго любовался им, рассматривая его бархатную зеленую голову и шею, багряный зоб и
темно-зеленые косички в хвосте.
Однако Полозов проснулся, по собственному замечанию, раньше обыкновенного, — он поспал всего полтора часика и,
выпив стакан зельтерской воды со льдом да проглотив ложек с восемь варенья, русского варенья, которое принес ему камердинер в
темно-зеленой, настоящей «киевской» банке и без которого он, по его словам, жить не мог, — он уставился припухшими глазами на Санина и спросил его, не хочет ли он поиграть с ним в дурачки?
Открытая дверь подергивалась от ветра на железном крючке, дорожки
были сыры и грязны; старые березы с оголенными белыми ветвями, кусты и трава, крапива, смородина, бузина с вывернутыми бледной стороной листьями бились на одном месте и, казалось, хотели оторваться от корней; из липовой аллеи, вертясь и обгоняя друг друга, летели желтые круглые листья и, промокая, ложились на мокрую дорогу и на мокрую
темно-зеленую отаву луга.
В головной паре стояли, ожидая начала танца, директриса и граф Олсуфьев в
темно-зеленом мундире (теперь на близком расстоянии Александров лучше различил цвета) и малиновых рейтузах. Стоя, начальница
была еще выше, полнее и величественнее. Ее кавалер не достигал ей головой до плеча. Его худенькая фигура с заметно согбенной спиной, с осевшими тонкими ножками казалась еще более жалкой рядом с его чересчур представительной парой, похожей на столичный монумент.
Кроме них,
есть и другие кавалеры, но немного: десять-двенадцать катковских лицеистов с необыкновенно высокими, до ушей, красными воротниками, трое студентов в шикарных тесных
темно-зеленых длиннополых сюртуках на белой подкладке, с двумя рядами золотых пуговиц.
На дрожках рядком, как сидят на козетках, сидели два маленькие существа одно мужское и женское; мужчина
был в
темно-зеленой камлотовой шинели и в большом картузе из шляпного волокнистого плюша, а женщина в масаковом гроденаплевом салопе, с лиловым бархатным воротником, и в чепчике с коричневыми лентами.
Скоро он убедился, что это
была Нина в
темно-зеленой длинной развевающейся юбке, в желтых перчатках с крагами, с низеньким блестящим цилиндром на голове.
Но дальше повторялось одно и то же, за исключением одного места, где Утка текла в суженном русле и мережку можно
было перекинуть с одного берега на другой. Николай Матвеич особенно долго ботал, загоняя рыбу сверху реки и снизу. Вода в реке
была светлая, и я все время любовался, как в мережке запутывалась разная рыба. Особенно красивы
были окуни с их красными плавниками и пестрой
темно-зеленой чешуей. Я прыгал от радости, как дикарь.
Отойдя вёрст двадцать от Алушты, мы остановились ночевать. Я уговорил Шакро идти берегом, хотя это
был длиннейший путь, но мне хотелось надышаться морем. Мы разожгли костёр и лежали около него. Вечер
был дивный.
Тёмно-зелёное море билось о скалы внизу под нами; голубое небо торжественно молчало вверху, а вокруг нас тихо шумели кустарники и деревья. Исходила луна. От узорчатой зелени чинар пали тени.
На западе, из-за зубчатой стены хвойного леса, придавленной линией, точно валы
темно-зеленого моря, поднимались горы все выше и выше; самые дальние из них
были окрашены густым серо-фиолетовым цветом.
Вся эта картинка прииска
была вставлена в
темно-зеленую раму дремучего хвойного леса, заполонившего все кругом на сотни верст.
Лес, бесконечный лес выстилал горы, точно они
были покрыты дорогим, мохнатым
темно-зеленым ковром, который в ногах ложился темными складками, и блестел на вершинах светло-зелеными и желтоватыми тонами, делаясь на горизонте темно-синим.
Бассейн
был у царя во дворце, восьмиугольный, прохладный бассейн из белого мрамора.
Темно-зеленые малахитовые ступени спускались к его дну. Облицовка из египетской яшмы, снежно-белой с розовыми, чуть заметными прожилками, служила ему рамою. Лучшее черное дерево пошло на отделку стен. Четыре львиные головы из розового сардоникса извергали тонкими струями воду в бассейн. Восемь серебряных отполированных зеркал отличной сидонской работы, в рост человека,
были вделаны в стены между легкими белыми колоннами.
Уставщик огненных работ сильно походил всей своей фигурой на плотинного и
был одет точно так же, только полукафтанье у него
было темно-зеленого цвета да шляпа немного пониже; он держал в руках такое же «правило» и ходил таким же медленным тяжелым шагом, как это делал плотинный.
На дрожках рядком, как сидят на козетках, сидели два маленькие существа: одно мужское и одно женское; мужчина
был в
темно-зеленой камлотовой шинели и в большом картузе из шляпного волокнистого плюша, а женщина — в масаковом гроденаплевом салопе с большим бархатным воротником лилового цвета и в чепчике с коричневыми лентами.
Эта лавочка представляла, точно, самое разнородное собрание диковинок: картины большею частью
были писаны масляными красками, покрыты
темно-зеленым лаком, в темно-желтых мишурных рамах.
Плыли под крутым обрывом; с него свешивались кудрявые стебли гороха, плети тыкв с бархатными листьями, большие жёлтые круги подсолнухов, стоя на краю обрыва, смотрели в воду. Другой берег, низкий и ровный, тянулся куда-то вдаль, к зелёным стенам леса, и
был густо покрыт травой, сочной и яркой; из неё ласково смотрели на лодку милые, как детские глазки, голубые и синие цветы. Впереди тоже стоял
тёмно-зелёный лес — и река вонзалась в него, как кусок холодной стали.
Серые и беловатые камни, желто-зеленый мох, покрытые росой кусты держидерева, кизила и карагача обозначались с чрезвычайной ясностию и выпуклостию на прозрачном, золотистом свете восхода; зато другая сторона и лощина, покрытая густым туманом, который волновался дымчатыми неровными слоями,
были сыры, мрачны и представляли неуловимую смесь цветов: бледно-лилового, почти черного,
темно-зеленого и белого.
А жаба все карабкалась выше. Но там, где кончались старые стволы и начинались молодые ветви, ей пришлось немного пострадать.
Темно-зеленая гладкая кора розового куста
была вся усажена острыми и крепкими шипами. Жаба переколола себе о них лапы и брюхо и, окровавленная, свалилась на землю. Она с ненавистью посмотрела на цветок…
Как будто бы все умерло: кукуруза не шелестела своими еще
темно-зелеными листьями; ветви и листья попадавшихся нам грушевых дерев
были неподвижны.
Направо от пути раскинулась кочковатая равнина,
темно-зеленая от постоянной сырости, и на краю ее
были брошены серенькие домики, похожие на игрушечные, а на высокой зеленой горе, внизу которой блистала серебристая полоска, стояла такая же игрушечная белая церковь.
Была глубокая осень, когда Attalea выпрямила свою вершину в пробитое отверстие. Моросил мелкий дождик пополам со снегом; ветер низко гнал серые клочковатые тучи. Ей казалось, что они охватывают ее. Деревья уже оголились и представлялись какими-то безобразными мертвецами. Только на соснах да на
елях стояли
темно-зеленые хвои. Угрюмо смотрели деревья на пальму. «Замерзнешь! — как будто говорили они ей. — Ты не знаешь, что такое мороз. Ты не умеешь терпеть. Зачем ты вышла из своей теплицы?»
Маленький захолустный городишко уже спал. Не
было прохожих на улице. Где-то недалеко за забором лаяла лениво, от нечего делать, собака. Сгущались прозрачные, зеленые, апрельские сумерки; небо на западе
было нежно-зеленое, и в голых ветках деревьев уже чувствовался могучий
темно-зеленый весенний тон.
Да и, наконец, просьба эта во всяком случае
была неприличная, несолидная, странная со стороны человека, имевшего такую солидную шубу, такой почтенный, превосходного
темно-зеленого цвета фрак и такие многознаменательные украшения, упещрявшие этот фрак.
На ней
был какой-то
темно-зеленый турнюр с большими пуговицами да широкополая соломенная шляпа, но, тем не менее, она мне понравилась не меньше прежнего.
В воздухе пахло гарью. Вегетационный период кончился, и чем больше расцвечивались лиственные деревья в яркие осенние тона, тем резче на фоне их выступали
ель и пихта своей
темно-зеленой хвоей. Лес начинал сквозить и все больше и больше осыпал листву на землю.
В пятницу утром (вечером у нас
была назначена елка) нас повели гулять по людным петербургским улицам. Делалось это для того, чтобы съехавшимся накануне старшим можно
было тайком от нас, маленьких, украсить елку. Для прогулки нам
были выданы
темно-зеленые пальто воспитанниц католичек и лютеранок, ездивших в них в церковь по праздникам. На головы надели вязаные капоры с красными бантиками на макушке.
Игра на скрипке и обратила на него внимание графа, который тоже
был музыкант, и притом очень неплохой музыкант. Граф играл на скрипке в темной комнате, примыкавшей к его кабинету, который
был тоже полутемен, потому что окна его
были заслонены деревьями и кроме того заставлены рамками, на которых
была натянута
темно-зеленая марли.
«Александрит» (Alexandrit, Chrisoberil Cymophone)
есть видоизменение уральского хризоберила. Это минерал драгоценный. Цвет александрита —
темно-зеленый, довольно сходный с цветом темного изумруда. При искусственном освещении камень этот теряет свою зеленую окраску и переходит в малиновый цвет.
Некоторые из дворни вскарабкались на окна кабинета, но они
были завешены
темно-зелеными толстыми репсовыми шторами.
Камзол и короткое исподнее платье, очень удобное для бального представления,
были из
темно-зеленого же сукна, ярко перерезывавшего красный цвет чулок.
Одет он
был в домашнюю
темно-зеленого цвета венгерку со шнурами.
Пол
был обит войлоком и
темно-зеленым сукном, что совершенно заглушало шум шагов.
Он
был в
темно-зеленом мундире с узеньким, в полувершок, отложным воротником, с огромными, в маленький грецкий орех, дутыми из меди и позолоченными пуговицами, прикрепленными ремешками на правой поле, на обшлагах рукавов, на клапанах и спинке, в две четверти шириной, собранной множеством складок.
Кровать
была крепкая, но аляповато выкрашенная
темно-зеленою масляною краской с розами на столбиках.